Именно из такого положения я впервые заметил второй уступ, расположенный примерно в восьми футах подо мной. Поскольку мои верные светлячки и на этот раз не покинули меня в моих странствиях, то я лежал, освещая в какой-то степени и второй уступ. Там, внизу, копошились какие-то тени. Я понял, что вижу каких-то живых существ, хотя и не был точно уверен, кто это. Их там были десятки, в основном размером с крупную домашнюю кошку, и они, казалось, развлекались тем, что бросались в озерцо и ловко выскакивали оттуда. Потом, глядя на то, как все новые и новые существа прыгают в озерцо, я разглядел их глянцевито поблескивавшие удлиненные задние ноги и мощные перепонки между пальцами. Я понял, что это какой-то необычайно крупный вид лягушек. Но что же такое они делали, бешено плюхаясь в эти бушующие воды и столь же проворно выбираясь на сушу?

Разгадка пришла очень быстро. Я увидел, как одна из лягушек показалась над вспененной поверхностью воды, держа во рту бьющую хвостом чешуйчатую рыбину! Эти создания ловили рыбу! Разумеется, место для этого было выбрано наилучшим образом: рыба в озерце была оглушена мощным потоком воды и сильным течением. Насколько я мог видеть, лягушки были слепы (как и многие другие формы пещерной фауны), даже безглазы. Меня изумила их способность ориентироваться в пространстве, их умение столь искусно плавать и ловить рыбу в чужих и темных глубинах. С этой мыслью я вытянул голову над краем уступа, чтобы получше их рассмотреть.

Должно быть, я столкнул со своего места несколько голышей, в изобилии валявшихся на земле. Я почувствовал, как что-то выскользнуло из-под моей груди и свалилось с обрыва, однако гул низвергающегося водопада и рев воды в озерце заглушил стук упавших на нижний уступ голышей.

Но лягушки услышали его!

Если я раньше и удивлялся их чувствительности, то сейчас пришел в крайнее изумление, так как лягушки единодушно, точно повинуясь команде единого управляющего мозга или нервного узла, прекратили свое пиршество. Ныряльщики вылезли из воды, и вся орда как один уставилась на меня незрячими глазами. Потом, не больше чем через секунду-другую, они всем скопом бросились к моему убежищу на высоком уступе.

Гадливый ужас заставил меня вскочить на ноги. Я понесся, не разбирая дороги, дико крича, всхлипывая и задыхаясь, вверх по скользкому коридору. Не из-за нападения гигантских лягушек, не из-за моей явной притягательности для флоры и фауны этого чудовищного подземного мира... нет, я бросился бежать по другой причине. Когда подземные обитатели повернулись ко мне, свет моих верных светлячков отразился на их мордах — нет, не от их глаз, так как глаз у них не было, а от огромных изогнутых клыков, белоснежно поблескивавших и сочившихся чем-то красным!

Скользкий пол замедлял мой бег, и мои светлячки без труда поспевали за мной по нескончаемому коридору. Наконец я испуганно оглянулся, чтобы посмотреть, удалось ли лягушкам забраться на уступ. Сзади, перекрывая утихший теперь гул водопада, доносился шум, так что еще до того, как первые из клювастых рыболовов выскочили из-за угла, мне стало понятно: надежды на то, что лягушки не смогут пробраться в галерею, — напрасны.

Я не стал больше ждать и со всех ног бросился вверх по наклонному коридору... и очутился в положении, которое сначала показалось мне безвыходным. Навстречу мне по туннелю с грохотом несся пенистый поток черной воды, доходивший мне почти до колен. Если бы он настиг меня, то сбил бы с ног и швырнул прямо на чавкающие клювы омерзительных преследователей!

Между тем я добрался до места, где начинались самые нижние из примыкающих ходов, и видя, что стремительный поток приближается, а с другой стороны, шлепая и хлюпая, подбирается голодная толпа, я опрометчиво бросился в узкий проход. Я собирался забиться в эту яму, но... о ужас! на расстоянии всего нескольких футов ход превратился в мышиную нору!

Я ощутил на ногах первые слизкие прикосновения и вздрогнул, нарисовав в воображении картину изогнутых и истекающих слюной клювов, но тут хлынула вода, бушующая и угрожающая вытащить меня из моей крошечной пещерки, увлечь по наклонному туннелю за собой, на уступы, а потом в огромное озеро под ними. Я цеплялся за жизнь, когда беснующаяся вода ворвалась в мою пещерку, совершенно ее заполнив, заливаясь в мой нос и рот, надувая мои изорванные штаны — последние остатки моего одеяния. Она смыла моих бедных светлячков.

Думаю, я и сам едва не утонул, во всяком случае, потерял сознание, хотя, возможно, лишь на миг. Последнее, что я запомнил перед тем, как обнаружил, что, промокший и мучительно кашляющий, лежу, распластавшись на полу еще недавно затопленного туннеля, это то, как я расставил локти и выгнул спину, стараясь, чтобы меня не вынесло из моего сомнительного крошечного убежища. Но все-таки вода протащила меня за собой примерно двадцать футов.

Когда я, шатаясь, поднялся на ноги, до меня донесся всплеск, который заставил меня, ахнув, обернуться в поисках лягушек. Я был уверен, что они где-то поблизости. Я был в таком ужасе, что не заметил, что мои светлячки вовсе не утонули. Они все еще кружили у меня над головой. В их свете я быстро обнаружил источник напугавшего меня всплеска, а заодно и причину, по которой мое появление произвело на кровожадных земноводных столь возбуждающее действие. Коридор кишел еще живой рыбой, оказавшейся на суше после того, как подземный поток схлынул. Я понял, почему клыкастые лягушки поджидали внизу у пруда первых звуков регулярного выхода подземного потока на поверхность — звуков, предвещавших легкую добычу — выброшенной на сушу рыбы! Сам того не желая, я раздразнил их, столкнув с края уступа голыши. Лягушки приняли мое вторжение за признак приближения долгожданной еды!

Но затем я уловил звук, отличающийся от агонизирующего плеска выброшенной из воды рыбы, звук, который становился все громче. На этот раз не могло быть сомнения в том, что это — кровожадное чавканье и хруст отвратительных ненасытных челюстей. Я понял, что вскоре огромные лягушки по следу рыбы вернутся ко мне!

Не дожидаясь этого, я как можно тише и быстрее пустился обратно той же дорогой, по которой пришел сюда...

Глава 16

Нерестилище. Десятая фаза видения

История болезни Кроу.

Из записей доктора Юджина Т. Таппона

Настало время, когда я испробовал все выходы из той огромной галереи, в которой моя собственная пещерка была лишь крошечным тупичком. Я исследовал большинство из них! Но скука — могущественная сила, с которой нельзя не считаться, а смертная скука моей маленькой пещерки смогла бы выгнать в неизведанные подземелья даже самого робкого человека, даже такого, которого прошлые события уже предупредили о возможном несчастье.

Говорят, что из двух зол лучше то, которое знаешь, однако всегда ли это верно? Я ни за что не хотел бы еще раз увидеть пещеру с белой травой, а одна мысль об озере клыкастых лягушек заставляла мои волосы встать дыбом. Точно так же никакие уговоры не убедили бы меня снова наведаться к бездонной пропасти, куда я сбросил камень в глупой уверенности, что смогу таким образом измерить ее глубину! Идея еще разок навестить кальциевый лабиринт с его удушающими ветрами казалась мне ничуть не более привлекательной. Чтобы развеять изнурительную скуку, мудрее будет предстать перед еще не известным мне «злом» тех коридоров, в которые пока еще не ступала моя нога.

Вот так и вышло, что с кусочком мела, засунутым в карман уже почти развалившихся штанов, я вошел в первый из немногих оставшихся туннелей, ответвляющихся от огромной галереи.

Меня ничуть не смущало то, что Бокруг предостерегал меня против этого хода. Полагаю, что его предостережение и стало наиболее притягательным во всей затее!

Но в этой огромной норе все оказалось по-другому. Здесь не ощущалось ни сухости кальциевого лабиринта, ни сырости скользкого хода к бурлящему озеру лягушек. Нет, воздух здесь казался пригодным для жизни. Или я уже начал приспосабливаться к «жизни» под землей?